Россия 1917 года: на исходе империи, начало надежд
Российская империя в 1917 году стояла на пороге невероятных, фантастических по своим масштабам изменений. Экономически она уже не была отсталой державой: по темпам роста промышленности уступала только США. Железные дороги стелились через всю Евразию, в Петербурге цвели символизм и футуризм, на юге наперегонки росли виноградники и новенькие университеты.
Духовно же страна была разделена: с одной стороны — мистицизм и философия, подарившие миру гигантов мысли, Серебряный век; с другой — бунт, революционная романтика, «вечные вопросы» и усталость от войны. Политически все тоже было совсем не так уж гладко: после отречения Николая II действовало Временное правительство, а Государственная дума была ареной для первых робких шагов парламентской демократии.
С одной стороны, Россия стремительно взрослела: женщины добились почти полной эмансипации, в университетах царили горячие дискуссии, в провинциях открывались театры, типографии, земства. С другой — огромная страна напоминала колосса на глиняных ногах, ее порядком подточили события, связанные с Первой мировой — словом, она уже с трудом выдерживала давления масс и нерешительность элит.
А сейчас немножечко помечтаем и пофантазируем.
Альтернативный путь
В политике вполне мог случиться поворот к конституционной монархии или буржуазной республике. Если бы не переворот большевиков, весьма вероятным сценарием стал бы переход к британскому формату — действующий царь с парламентом. Временное правительство, опираясь на умеренных социалистов, кадетов и часть монархистов, постепенно бы восстановило порядок.
Реформы Столыпина прижились бы и расширились. Аграрный сектор (без коллективизации со всеми понятными «радостями») превратился бы в рентабельное фермерство.
Культурный расцвет без цензуры
Представьте себе Москву, где Мейерхольд ставит спектакли без страха быть расстрелянным, где Мандельштам публикуется открыто, где Цветаева счастливо доживает до старости, а Булгаков свободно пишет «Мастера и Маргариту». Отдельный, конечно, вопрос, из какого сора росли бы их стихи, какие такие пули они переплавляли бы в струны — и получались бы у них песни в принципе.
Театр, живопись, литература — все это могло развиваться так же, как в межвоенной Франции или Германии. Представим, что кинематограф рождается не как инструмент пропаганды, а как форма национального самовыражения.
В университетах спорят не только о диалектике, но и о метафизике, философии религии, русской школе мысли. Космизм, идея духовного бессмертия, развивается открыто, без опасений попасть в психушку.
Церковь на фоне этого великолепия не преследуется, а реформируется: священники читают Бердяева, ведут дискуссии с учеными — и общество, в конечном счете, находит таки этот самый срединный путь. Православие могло бы стать живым культурным стержнем, как католицизм в в ряде стран Европы.
Уроки совесткой империи
Не стоит забывать и про достижения СССР. Попытка достигнуть социального равенства, права крестьян и рабочих, лучшее в мире образование и Великая Победа советского народа вписаны золотыми буквами в нашу историю. И там, где мы не можем ее повтроить, остается ностальгия.
Конечно, идеального мира не существует. В любом случае, мы получили то, что у нас есть — другой Родины у нас не будет, другого времени не дадут. Знание истории позволяет избежать ошибок в будущем, понимание уроков предков дает шанс стать немножечко лучше и честнее — и по отношению к себе, и для своих детей и внуков.
С праздником, с днем России — страны, которую мы все делаем сами. Каждую секунду, каждым своим действием и бездействием. Давайте помнить о том, что от нас зависит ее будущее!
